Повсюду, где рыцарский эталон исповедовали в более чистом виде, особенное ударение делали на его аскетическом элементе. В период расцвета он естественно, и даже по необходимости, соединялся с эталоном монашества — в духовных рыцарских орденах времен крестовых походов. Но по мере того как реальность вновь и вновь изобличала его во ереси, он все наиболее передвигался в область фантазии, чтоб сохранить там черты благородной аскезы, которые изредка бывали приметны в настоящей жизни.
Странствующий рыцарь, подобно тамплиеру, волен от земных уз и беден. Этот эталон благородного бойца, не располагающего имуществом, все еще сформировывает, как говорит Уильям Джеймс, «sentimentally if not practically, the military and aristocratic view of life. We glorify the soldier as the man absolutely unencumbered.
